Я начал всерьёз беспокоиться, что унитаз не выдержит нашего пыла: Вера Ивановна двигалась с такой энергией, то опускаясь, то поднимаясь, что её ягодицы звонко шлёпали по моим бёдрам. Её полные груди, освобождённые от бюстгальтера, ритмично взлетали вверх, а затем тяжело опускались, колыхаясь, словно волны на воде. Она закрыла глаза, её голова моталась из стороны в сторону, а из горла вырывались громкие стоны, перемежающиеся выкриками:
— Ох, как же хорошо… Боже, да, глубже, милый, продолжай!
Тот вечер начался с шумного корпоратива где-то в середине нулевых. Я изрядно перебрал, ноги едва держали, а в голове билась одна-единственная мысль: скорее добраться до дома, потому что мочевой пузырь уже подавал сигналы бедствия.
Ввалившись в квартиру, я замер от удивления. В прихожей горел свет, а из гостиной доносился грохот какого-то боевика по телевизору. Странно, ведь моя жена должна была быть в командировке в другом городе. Не придав этому значения, банально не до этого было, я, не разуваясь, на ходу расстёгивал брюки и рванул к туалету уже с членом в руке, который был готов вот-вот исполнить роль поливочного шланга. К счастью, дверь оказалась открытой. Сделав пару шагов, уже готовясь к долгожданному облегчению, я вдруг остолбенел.
Прямо на унитазе сидела моя тёща, Вера Ивановна. Юбка задрана, бельё спущено до лодыжек. Её пронзительный визг резанул по ушам, а она, в панике откидываясь назад, попыталась прикрыться, поспешно одёрнув подол. Но даже этого мгновения хватило, чтобы я увидел больше, чем следовало: её интимные места, обрамлённые густой растительностью. Ошарашенный, я замер с открытым ртом, всё ещё держа в руках своё «хозяйство». Её взгляд на секунду задержался на мне, прежде чем скользнуть к моему лицу. Я совершенно не ожидал её здесь увидеть — она жила на другом конце города и всегда предупреждала о визитах, хотя ключи от нашей квартиры у неё были. Когда-то это жильё принадлежало ей, а теперь она обитала в моей старой однушке.
До этого момента я никогда не смотрел на тёщу как на женщину. Мне тридцать, ей под пятьдесят, и я женат. Правда наши отношения были тёплыми, без лишних сложностей, вопреки всем анекдотам про тёщ. Я не звал её «мамой», но уважал и даже иногда подшучивал над ней в разговорах с друзьями. И вот теперь она оказалась передо мной в такой откровенной позе.
Её разведённые колени блокировали проход, а она даже не пыталась встать. Я же, парализованный шоком, не мог сообразить, что надо просто отступить.
— Простите, Вера Ивановна, — выдавил я, — я думал, тут пусто… Дверь же была открыта…
— Я не ждала тебя так рано, — смущённо ответила она. — А из-за телевизора ничего не слышала…
Только тогда до меня дошло сделать шаг назад. Она тут же вскочила, отвернулась и быстро натянула бельё. Краем глаза я заметил, что её фигура, несмотря на возраст, выглядела неожиданно подтянутой.
— Павел, выйди, пожалуйста, на минутку, — попросила она, поправляя юбку, с лёгким румянцем на щеках. — Мне надо закончить.
— Вы и так в порядке, — брякнул я на автомате.
— Это как понимать? — удивилась она, краснея ещё сильнее.
— Ну, в смысле, выглядите хорошо, — попытался я сгладить неловкость, выдавив улыбку.
Она ответила лёгкой улыбкой, и напряжение чуть спало.
— Простите, Вера Ивановна, но я больше не могу терпеть. Мне срочно… в общем, в туалет, — признался я.
— Ох, конечно, давай, — кивнула она.
Я развернулся к унитазу и, наконец, почувствовал облегчение. Это было настолько приятно, что я отключился от всего вокруг. Но в какой-то момент мозг начал работать. Я услышал шорох за спиной, лёгкое прикосновение и звук отрываемой туалетной бумаги. «Вот оно что», — мелькнула мысль. И тут мой взгляд случайно упал на зеркало над раковиной. То, что я увидел, заставило моё тело невольно отреагировать.
Поставив ногу на край ванны, она снова приподняла юбку и начала вытираться. Её ноги, слегка полные, но всё ещё крепкие, и округлые бёдра произвели на меня странное впечатление, вызвав неожиданные мысли.
«А почему бы и нет? — пронеслось в голове. — Жена вернётся только завтра. Никто не узнает». Но я тут же одёрнул себя: не факт, что Вера Ивановна согласится. Надо вести себя так, будто ничего не произошло. Хотя её мимолётный взгляд на меня всё ещё стоял перед глазами. Кажется, она тоже что-то почувствовала.
«Если она сделает шаг навстречу, я не стану противиться. Ведь это она оставила дверь открытой и не услышала, как я вошёл», — размышлял я.
А вдруг… это не случайность? Вдруг она знала, что я смотрю? Может, это её игра? Если так, то пусть. Я сделаю вид, что удивлён, и поддамся, как будто нехотя.
Она скомкала бумагу, а я быстро отвернулся от зеркала, прикрыв глаза, будто от удовольствия. Сквозь ресницы я увидел, как она бросила влажный комок в унитаз, встав рядом со мной. Естественно, она не могла не заметить меня в этот момент.
И тут произошло нечто неожиданное. Пройдя к раковине, она включила воду. Я заметил, что в её руке остался ещё кусок бумаги. Не глядя на меня, она смочила его под струёй и скомкала. Только тогда она повернулась ко мне. Я зажмурился, но по её учащённому дыханию понял: она стоит совсем близко и внимательно меня разглядывает.
— Павел, — неожиданно окликнула меня Вера Ивановна.
Я словно очнулся и распахнул глаза. Она стояла совсем рядом, её щёки пылали румянцем, которого раньше не было.
— Вы ещё здесь? — притворно удивился я, делая вид, что торопливо прячу своё «достоинство» в брюки.
Она протянула мне влажный комок туалетной бумаги.
— Это что? — спросил я.
— Протрись, пожалуйста, — сказала она с лёгкой улыбкой, указывая взглядом на мою расстёгнутую ширинку.
Прикидываться дальше не имело смысла.
— К чему это? — пожал я плечами. — В нашей семье никогда таких традиций не было.
— Это просто. И гигиенично, — ответила она с наигранной серьёзностью, будто объясняла, как включить микроволновку.
Я решил проверить её намерения:
— А вам не кажется, что это… как бы сказать… не совсем правильно?
Этот вопрос должен был стать последней проверкой. Если она отступит, я останусь верным мужем. Если продолжит, то будет ясно, что инициатива за ней.
— Правильно? — она рассмеялась, и её смех прозвучал неожиданно легко. — Павел, после того, что мы оба тут увидели, говорить о морали как-то поздно.
— А вам это зачем? — спросил я, решив поставить точку.
— Скоро узнаешь, — загадочно ответила она, и её глаза блеснули.
Я понял, что игра началась. Она явно чего-то хотела, и я решил не сопротивляться. Разведя полы пиджака, я дал понять, что готов предоставить ей инициативу.
Её губы тронула тонкая улыбка — она приняла вызов. Ловко просунув руку во всё ещё расстёгнутую ширинку, она снова извлекла мой член. Мягко обхватив его одной рукой, начала медленно проводить по нему влажной бумагой — раз, другой, третий… Я старался держать себя в руках, но под её нежными движениями моё тело начало реагировать, и член естественным образом твердел.
Ситуация накалялась. Бумажка вскоре «случайно» соскользнула в унитаз, и теперь её ладони — обе — гладили и массировали меня. Её дыхание становилось всё более прерывистым, и я невольно подстраивался под её ритм. Моя рука сама собой легла на её плечо, словно подчиняясь какому-то инстинкту.
Сколько прошло времени, сказать сложно — минуты в таком состоянии тянутся иначе. Вдруг она снова опустилась на унитаз, сжав мои ноги своими коленями. Мы вернулись к той же позе, с которой всё началось, но теперь мой член был далеко не вялым. Он всё ещё требовал облегчения, но уже совсем другого рода.
Наклонившись, она осторожно оттянула кожу на головке и провела по ней языком. Я не сдержал громкий стон. Её уверенные движения были для меня полной неожиданностью. Она работала языком и губами с таким мастерством, что я даже растерялся: лёгкие касания уздечки, скольжение по всей длине, мягкое перекатывание мошонки в её руке. Её дочь, Лена, в этом явно уступала. Лена была моложе меня, но в постели предпочитала простоту и рутину, выполняя всё скорее для меня, без особого энтузиазма. Её движения были механическими, без искры.
А вот Вера Ивановна… Было видно, что она сама получает от этого удовольствие, если не сказать — наслаждение. Она стонала, шумно дышала, а её вторая рука скользнула к собственной промежности, явно усиливая её собственное возбуждение. Умения тёщи поражали — я и не подозревал, что женщина её возраста может так умело обращаться с мужским телом.
Время снова потеряло смысл. Казалось, прошла всего минута, хотя на деле всё длилось гораздо дольше. В какой-то момент она решила, что пора сменить роль. Встав, она повернулась спиной и оперлась руками о край унитаза. Я приподнял её юбку и одним движением спустил простое бельё до колен. Её рука тут же нашла мой член, схватив его у основания с неожиданной силой — я даже поморщился. Но уже через секунду мой влажный от минета член легко вошёл в её разгорячённое лоно.
Я двигался, ухватившись за её крепкие бёдра, которые оставались неподвижными. Вдруг она схватила меня за запястье и направила мою руку к своей текущей пизде. Я не сопротивлялся — она полностью вела игру. Прижав мою ладонь к своему телу, она снова ухватилась за унитаз.
Я начал гладить её влагалище, ощущая контраст между гладкой кожей и густой растительностью. Чтобы было удобнее, мне пришлось прижаться к её спине, и моя вторая рука оказалась свободной. Впервые я проявил инициативу: просунув руку под её блузку, я нащупал её тяжёлую грудь, всё ещё скрытую бюстгальтером. Её протяжный стон, перемежающийся возгласами «Да, вот так, продолжай!», дал понять, что я попал в точку. Осмелев, расстегнул пару пуговиц, вытащил её грудь и начал ласкать, сжимая и играя с соском.
Каждое моё движение вызывало у неё всё более громкие стоны и невнятные слова, полные страсти и восторга.
Спустя несколько минут Вера Ивановна решила сменить позу. Высвободившись, она полностью сняла бельё и, решительно взяв меня за плечи, усадила на унитаз. Стоя передо мной, она торопливо расстегнула оставшиеся пуговицы блузки, словно боялась не успеть. Её грудь, большая и всё ещё привлекательная, несмотря на возраст, предстала передо мной. Я невольно сравнил её с Леной, у которой грудь была почти подростковой, не больше «полторашки». Вера Ивановна, похоже, находила особый кайф в этой обстановке — туалет явно добавлял ей адреналина. Подняв руки, она ловко расстегнула бюстгальтер, обнажив обе груди — чуть тронутые временем, но всё ещё манящие. Осталась только юбка, которую она задрала высоко и, расставив ноги, начала опускаться на меня. Её руки были заняты тканью, так что мне самому пришлось направить член в её влажную, горячу щель.
Я начал всерьёз беспокоиться, что унитаз не выдержит нашего пыла: Вера Ивановна двигалась с такой энергией, то опускаясь, то поднимаясь, что её ягодицы звонко шлёпали по моим бёдрам. Её полные груди, освобождённые от бюстгальтера, ритмично взлетали вверх, а затем тяжело опускались, колыхаясь, словно волны на воде. Она закрыла глаза, её голова моталась из стороны в сторону, а из горла вырывались громкие стоны, перемежающиеся выкриками:
— Ох, как же хорошо… Боже, да, глубже, милый, продолжай!
Это «милый» слегка выбило меня из колеи. А вдруг она ляпнет что-то подобное при Лене? Но тут же я отмахнулся от этой мысли: в этот момент я для неё был не зятем, а просто мужчиной, который трахал зрелую сочную женщину. Когда возбуждение спадёт, она снова станет той самой Верой Ивановной — слегка строгой, но в целом добродушной и дружелюбной тёщей.
Вдруг её тело задрожало мелкой дрожью, глаза закатились, а дыхание стало рваным. Я был ещё далёк от кульминации, и в голове мелькнула мысль: позволит ли она мне кончить в неё? А что, если… забеременеет? Хотя, в конце концов, это её забота, а не моя.
Она прижалась ко мне всем телом, положив голову на моё плечо. Её горячее, влажное лоно обхватило мой член, словно окунув его в тёплое масло. Наши дыхания слились в единый ритм: мой вдох совпадал с её выдохом, и наши тела двигались как одно целое, подчиняясь инстинктам.
Спустя несколько минут она медленно поднялась, освобождая мой всё ещё твёрдый член. Как это часто бывает, она осыпала меня жаркими поцелуями, шепча банальные, но такие сладкие слова: «Никогда ни с кем не было так хорошо». Её голос дрожал от пережитого, а глаза блестели.
Я решил, что пора освежиться. Всё это время я оставался в полном параде — костюм, жилетка, галстук, всё на мне. Скинув одежду в стиральную машину, я забрался в ванну и встал под тёплые струи душа, размышляя о случившемся. Лена вернётся только завтра днём, так что у нас с Верой Ивановной впереди целый вечер. Почему бы не продолжить? Я не достиг оргазма, а она проявила себя как невероятно страстная и, что немаловажно, очень опытная партнёрша. Её пыл и умение наслаждаться процессом явно говорили о том, что ей всё это пришлось по вкусу. Стоит ли превращать это в нечто большее или ограничиться одним эпизодом? Ответа не было. Под струями воды я решил, что снова отдам инициативу ей — наверняка она сейчас думает о том же.
Выйдя на кухню в одном халате, я застал Веру Ивановну за готовкой. Она обернулась, и её лицо озарила такая манящая, почти хищная улыбка, что все сомнения рассеялись. Отложив нож и полотенце, она выключила плиту и медленно подошла ко мне. Её глаза искрились, а улыбка играла оттенками опытной соблазнительницы. Её пальцы неспешно потянулись к узлу моего халата, развязывая его, пока её мягкие губы касались моего лица — сначала щеки, затем подбородка, спускаясь к шее. Пояс поддался, полы халата разошлись, открывая её взгляду моё обнажённое тело. Она не торопилась, смакуя каждый момент. Её губы продолжали путешествие: по шее, ключицам, груди, медленно опускаясь к животу. Я положил руки на её голову, полностью отдаваясь ощущениям. Было ясно, что она знает, как доставить мужчине удовольствие, и умеет это делать мастерски.
Если в туалете нами двигала спешка и необузданная страсть, то теперь всё было иначе — движения стали плавными, почти ритуальными, с акцентом на чувственность. Я невольно сравнивал её с Леной. За годы брака мы с женой изучили друг друга до мелочей. Наши ночи сводились к предсказуемому сценарию: оба знали, как довести друг друга до оргазма, что работает, а что нет. Но эксперименты? Для них нужно было больше энергии, меньше усталости после работы и уверенность, что это принесёт хоть что-то новое. Теперь же её собственная мать открывала передо мной новые горизонты.
Вера Ивановна явно наслаждалась оральными ласками, и я уже представлял, как часто смогу к этому возвращаться. Её страсть, разнообразие поз, её тело, которое всё ещё сохраняло привлекательность, — всё это будоражило воображение. Неужели у неё есть какие-то недостатки по сравнению с Леной? Я опустил взгляд и увидел, как её язык, лёгкий и точный, порхал вокруг головки моего члена, касаясь самых чувствительных точек. Её движения были уверенными, но нежными: она то обводила контур языком, то слегка посасывала, то касалась уздечки, вызывая у меня дрожь. Вопрос о её минусах повис в воздухе. Да, возраст давал о себе знать — кожа не такая упругая, местами видны морщины, небольшие складки. Но в этот момент, когда её губы творили чудеса, это казалось несущественным. А что, если сделать её постоянной любовницей? Лена часто отсутствует по рабочим поездкам. Почему бы не воспользоваться этим?
О, чёрт, как же хорошо! Я мягко отстранил её, чувствуя, что ещё немного — и я не сдержусь. Интересно, проглотит ли она? Лена этого никогда не делала, хотя мне это безумно нравилось. Ладно, проверим как-нибудь потом… Вера Ивановна поднялась с колен, её лицо пылало, глаза сияли, а влажные губы слегка дрожали от возбуждения. Давно я не видел, чтобы кто-то получал от минета столько же удовольствия, сколько я сам.
Я не решился целовать Веру Ивановну в губы, ещё влажные от моих выделений, и вместо этого мягко коснулся её щёк. Она, слегка покачивая полными бёдрами с откровенной игривостью, направилась в спальню.
Войдя следом, я застал её за медленным, почти театральным раздеванием. Она снимала одежду с лукавой улыбкой, то и дело бросая на меня озорные взгляды. Конечно, она не была моделью с идеальными формами: на боках виднелись лёгкие жировые складки, а её большая грудь с крупными сосками слегка поддавалась времени. Но для женщины, перешагнувшей пятый десяток, она выглядела поразительно привлекательно. С кем сравнить? В памяти всплыл случай на одном корпоративе, когда я, будучи сильно навеселе, уединился в тёмном офисе с грузной бухгалтершей. Позже, протрезвев, я с содроганием вспоминал её обвисшие груди и мягкий, как подушка, живот. На этом фоне Вера Ивановна казалась настоящей звездой плейбоя — хоть сейчас на обложку журнала.
Пришло время отблагодарить её за искусные оральные ласки и окончательно убедиться в своём впечатлении. Я начал покрывать её тело поцелуями: плечи, ключицы, грудь, задерживаясь на её твёрдых сосках, затем живот и округлые бёдра. Её кожа, конечно, уступала упругости Лениной, но была удивительно приятной на ощупь. Дойдя губами до бёдер, я скользнул рукой в её густую промежность, чтобы проверить, насколько она готова. Результат ошеломил: она была настолько мокрой, что мои пальцы моментально увлажнились. Какая же она умница!
Я не переставал поражаться. Эта спокойная, домашняя женщина, с которой я общался лишь из-за родства, оказалась настоящей ненасытной шлюшкой — страстной, умелой и неутомимой. За все годы я ни разу не замечал в ней намёка на флирт, даже когда мы оставались наедине. Обычно женщины, желающие соблазнить, используют стандартный арсенал: взгляды, случайные касания, двусмысленные улыбки. Но Вера Ивановна? Ничего подобного. Или я просто был слеп?
Моя ладонь скользила по её большим половым губам, касалась лобка, иногда задевая клитор, вызывая у неё лёгкую дрожь. Её промежность была горячей и влажной, как и должно быть при таком накале. Вскоре наши губы слились в глубоком, страстном поцелуе — она успела облизать губы, и я в очередной раз подивился её чуткости. Она сосала мой язык с той же страстью, что и мой член, тяжело дыша носом, постанывая и извиваясь всем телом. Одна её рука ласкала мой член, вторая сжимала собственную грудь, усиливая собственное возбуждение.
Но пора было переходить к главному. Разорвав поцелуй, я уложил её на спину. Она широко развела свои полные, но всё ещё аппетитные бёдра, открывая мне доступ. Растительность в её промежности была густой, но это не портило картину — её лоно выглядело маняще. Я опустился на колени у края кровати, направил свой член в её влажную глубину и, незаметно для неё, бросил взгляд на часы. Интересно, сколько она выдержит? Или я сдамся первым?
Через минуту с небольшим — минуту и семнадцать секунд, если быть точным — ритмичных движений, глубоких и поверхностных, сопровождаемых её тяжёлым дыханием, громкими шлепками тел и её нежными возгласами, она вдруг сменила позу. Вера Ивановна встала на четвереньки, опираясь на локти и колени. Я приспособился, ухватившись за тумбочку для равновесия, пока она сама двигалась навстречу, задавая темп. Телефон зазвонил где-то в стороне, но мы были слишком поглощены, чтобы отвлекаться. Не знаю, повлиял ли звонок, но она вдруг выпрямилась, повернулась ко мне и, понизив голос до шёпота, хотя в комнате никого не было, сказала:
— Павлик, я сейчас ополоснусь в душе, а потом… войди в меня сзади, хорошо?
Я опешил. Анальный секс? Откуда у неё такие идеи? В её поколении это считалось чем-то запретным! Не удержавшись, я спросил:
— Вера Ивановна, где вы этому научились?
Её улыбка исчезла, и я понял, что ляпнул лишнее.
— А ты что, не пробовал? — спокойно, но с лёгкой усталостью в голосе спросила она.
— Нет, почему же, я всё пробовал, — ответил я. — Но ведь раньше это считалось чем-то… необычным. Вы так не думаете?
— А тебе зачем это знать? — её тон стал чуть резче.
Вопрос был справедливый, но любопытство жгло меня изнутри.
— Ну, раз уж мы… сблизились, — начал я, — стоит узнать друг друга получше.
Она молчала, задумавшись, а я был рад паузе, чтобы перевести дух и унять возбуждение.
— Помнишь соседа, Сашу? — вдруг спросила она.
Я кивнул. Конечно, я помнил этого наглого бугая из соседней квартиры. Вечно пьяный, он работал на заводе во вторую смену. Пару лет назад он пропил всё, что имел, и переехал вроде как в другой город к родственникам.
— Как-то мы ехали в лифте, — продолжила она, — и он начал ко мне приставать. Лез под юбку, пытался целовать. А я что могла сделать? Он здоровый, как медведь. Доехали до этажа, он зашёл за мной в квартиру и… ну, дальше ты понял.
— Ясно, — кивнул я.
— Потом он стал приходить почти каждый день, — добавила она с ноткой горечи. — Вот и научил меня всему.
Вот что делает с людьми пьянство! Она же ему чуть ли не в бабушки годилась.
— Так я пойду в душ? — спросила она, возвращаясь к прежнему тону.
— Да, конечно, — ответил я.
Пока она приводила себя в порядок, я обдумывал услышанное. В её голосе чувствовалось отвращение к этому Саше, но ведь после первого раза она сама впускала его! Выходит, женская природа такова: даже если мужчина мерзавец, они могут поддаться, особенно если одиноки. Как, должно быть, она истосковалась по близости за эти два года, раз так бросилась на меня!
Когда Вера Ивановна вернулась из ванной, свежая и ароматная, она подарила мне лёгкий поцелуй и промурлыкала:
— Я готова.
Неприятный разговор явно остался позади. Я обожал анальный секс, а Лена его на дух не переносила. Ещё до свадьбы мы попробовали, но она кричала от боли, и с тех пор эта дверь для меня была закрыта. К счастью, на работе нашлась коллега, которая обожала такой вид близости. Замужняя, она боялась забеременеть и не доверяла контрацептивам, так что иногда я задерживался в офисе, прикрываясь срочной работой, и наслаждался её умением.
Вера Ивановна оказалась ничуть не хуже. Я решил обойтись без предварительной подготовки и смазки, но она, похоже, даже не заметила этого. Её стоны, вскрики и бессвязные фразы — «Ох, как хорошо, да, ещё, глубже!» — оглушали. Я уже не сдерживаясь трахал свою тёщу, готовясь кончить, но она опередила меня. Её оргазм был таким мощным, что тело сотрясали судороги, и я даже забеспокоился. Но она откинулась на спину с блаженным «Ах, как здорово!» и, пока я, качая головой, пошёл мыть свой член, подумал: «Чёрт, мне что, так и не кончить сегодня?»
Но с такой чуткой женщиной всё было проще простого. Когда я вернулся, она осыпала меня поцелуями, утопив в комплиментах, а затем, с игривой улыбкой, сказала:
— Мой хороший, ты ещё не кончил? Хочешь между грудей?
Как можно было отказаться, когда её пышная грудь так манила? Она легла на спину, а я встал над ней на коленях. Боже, сколько мастерства она набралась с этим соседом! Она сжимала мой член своими грудями, массировала его, то нежно, то с силой, хлопала по ним, отчего по её коже пробегали волны. Она тёрла головку о свои твёрдые, горячие соски, от чего я рычал от удовольствия, а её язык, длинный и ловкий, то и дело касался кончика моего члена, посылая по телу волны наслаждения.
Трудно теперь припомнить все изощрённые приёмы, которые Вера Ивановна применяла, лёжа подо мной на спине. Её руки то и дело возвращались к моему члену, сжимая его между своими пышными грудями, то нежно поглаживая головку пальцами, то слегка постукивая ею по своим твёрдым соскам, от чего я невольно рычал от наслаждения. Она будто чувствовала, когда я приближался к краю, и тут же замедлялась, переключаясь на ласки собственной груди: сжимала её, теребила соски, вызывая у себя лёгкие стоны. Это тонкое чутьё партнёра поражало — такое обычно приходит с годами близости, но для нашей первой встречи это говорило о её природной страсти и понимании секса. Жаль, что она не была на пятнадцать лет моложе — какие бы мы с ней закрутили приключения! Впрочем, кто нам мешал теперь?
Я протянул руку к её спине, нащупал её влажную щель и начал медленно поглаживать половые губы, двигаясь от нижней точки к клитору. Мои пальцы скользили по её горячему лону, то слегка надавливая, то едва касаясь, и каждый раз её тело отзывалось лёгкой дрожью.
— Да, милый, вот так… о-ох, как приятно, — простонала она, её голос дрожал от удовольствия.
Второй рукой я принялся ласкать её грудь — чуть мягковатую, но всё ещё упругую и невероятно приятную на ощупь. Я сжимал её, проводил пальцами по соскам, то слегка пощипывая, то поглаживая, и Вера Ивановна буквально расцвела. Её стоны переросли в сладкие возгласы, она начала бормотать комплименты, превознося мои умения. Я, конечно, не из тех, кто теряет голову от похвалы, но когда твоя любовница так искренне восхищается, это не может не задеть за живое. Жаль только, что её рот был занят разговорами, а не тем, чего мне хотелось больше всего.
Я слегка подвинулся ближе и направил свой член к её губам. Она тут же всё поняла — моя тёща оказалась на редкость чуткой. Замолкнув, она жадно обхватила головку, и её губы сомкнулись вокруг неё с такой страстью, что я невольно застонал. Её язык закружился в вихре: то обводил головку по кругу, то скользил вдоль ствола, то замирал на уздечке, вызывая у меня дрожь во всём теле. Звуки её движений — громкое чавканье, влажное хлюпанье, звонкое чмоканье — сами по себе доводили до исступления. Она то заглатывала глубже, позволяя мне чувствовать тепло её горла, то выпускала член, чтобы тут же облизать его от основания до кончика, словно смакуя каждую секунду. Её рука нежно массировала мои яички, добавляя новых ощущений, а вторая рука то и дело касалась её собственной промежности, усиливая её возбуждение.
Я чувствовал, что оргазм близок, и был уверен, что она примет всё, что я ей дам. Но, словно предугадав, она мягко перевернула меня на спину, сама устроилась на коленях сбоку и продолжила свои ласки с ещё большим энтузиазмом. Её губы двигались быстрее, то плотно обхватывая, то расслабляясь, а язык неустанно исследовал каждую чувствительную точку. Я протянул руку к её промежности, мои пальцы снова нашли её влажное влагалище, и я начал ритмично поглаживать, синхронизируясь с её движениями. Её стоны, приглушённые моим членом, вибрировали, добавляя новых оттенков удовольствия. Наконец, я не выдержал — волна оргазма накрыла меня, и я излился в её рот. Она не отстранилась, принимая всё с лёгкими глотками, а затем, выпустив меня, облизала губы с довольной улыбкой.
С того дня мы находили любую возможность, чтобы продолжать нашу тайную связь, обманывая Лену. Иногда это случалось раз в неделю, иногда — раз в месяц, в зависимости от обстоятельств. Однажды, когда Лена ушла в душ, Вера Ивановна, не говоря ни слова, подошла ко мне и опустилась на колени. На полноценный секс времени не хватило бы, но она знала, как быстро довести меня до пика. Её губы и язык снова сотворили чудо, и я успел не только кончить, но и привести дыхание в норму к возвращению жены.
Связь с тёщей, особенно с её любовью к оральным ласкам, полностью вытеснила мои походы к другим любовницам. Она стала для меня идеальной партнёршей — страстной, изобретательной и всегда готовой к новым экспериментам.