Бёдра тёти начали двигаться — медленно, с влажными звуками, туго охватывая мой ствол, опускаясь до самого основания, её клитор тёрся о мой лобок с каждым движением. Груди колыхались, пот выступил вдоль ключиц, блестя в тусклом свете. Она заметила, что я теряю контроль, и замедлила ритм, растягивая удовольствие.
— Не кончай пока, — выдохнула она, задыхаясь. — Хочу кончить ещё раз… потерпи ради меня, малыш.
Стоял август 1985 года, и мне наконец-то стукнуло восемнадцать. Я был последним в нашей компании, кто отмечал день рождения, и последним, кто ещё не получил водительские права. Друзья уже месяцами разъезжали на учёбу в своих дребезжащих хэтчбеках или родительских универсалах, опустив стёкла и врубив Bon Jovi так, будто дорога принадлежала только им. А я? Я всё ещё приезжал с матерью и делал вид, что мне плевать. Но, чёрт возьми, мне было не плевать.
Теперь я наконец стал совершеннолетним. Восемнадцать, ученическое разрешение в кармане, тест на права назначен. У меня была неделя, чтобы научиться водить и сдать этот проклятый экзамен. Жаль только, что моя мама оказалась настоящим воплощением ручного тормоза. Мы сделали один круг по району, и она уже была на грани срыва. Вздрагивала на каждом повороте, цеплялась за дверную ручку, будто это был спасательный трос, и обвиняла меня в том, что я нарочно целюсь в мусорные баки.
— Ты не готов, Джонни, — заявила она, уже отстёгивая ремень. — А я не создана для таких нервных потрясений.
И тут появилась тётя Джен.
Так получилось, что мамина семья всегда жила очень дружно и её сестра в какой-то момент просто поселилась по соседству вместо того, чтобы податься в другой город. С моей матерью они всегда крепко дружили. Поэтому и в моей жизни она всегда была где-то рядом, на заднем плане. Дружелюбная. Безобидная. До того дня.
В тот день она подкатила к нашему дому на своём большом серебристом «Мерседесе», в шлёпанцах, с одной рукой, небрежно высунутой из окна, в солнцезащитных очках, спущенных на кончик носа. Её пышные волосы были собраны в свободный пучок, а на ней — майка без лифчика и короткая джинсовая юбка, будто это было в порядке вещей. Но это было не в порядке вещей. Я открыл дверь и замер.
Раньше я никогда не смотрел на неё так. Но теперь? Теперь она выглядела как проблема, которую я вдруг очень захотел.
— Всё ещё нужен инструктор по вождению? — спросила она, приподняв бровь.
Я не успел ответить, как мать вылетела из дома, будто я объявил, что записываюсь в байкерскую банду.
— Ты его берёшь? — голос её уже взлетел на пол-октавы выше обычного.
Джен улыбнулась. — Ага, Джонни же надо учиться водить, верно?
— Ему нужен кто-то… осторожный.
— Я могу быть осторожной, — ответила она, всё ещё улыбаясь.
— Ты и осторожность — это из другой вселенной, — отрезала мать.
Джен посмотрела на свои босые ноги, будто только их заметила. — Он будет в порядке, — сказала она с ухмылкой. — В надёжных руках.
— Прошу, — вздохнула мать. — Я серьёзно.
— Я тоже. — Джен повернулась ко мне. — Идёшь?
Я взглянул на мать. — Мам, всё будет нормально, Джен за мной присмотрит.
Мать посмотрела на неё, она — на меня. Я запрыгнул в машину, пока никто не передумал.
Мы выехали с подъездной дорожки, и жара накрыла нас, как стена. Кондиционер в её старом «Мерседесе» хрипел, выдавая воздух чуть прохладнее уличного, отчего к и так вспотевшей коже сильнее липла ткань одежды. Джен приоткрыла окно и начала обмахиваться рукой.
— Господи, этот кондиционер ни черта не работает… Я бы и то лучше дунула, — бросила она.
Я нервно хохотнул, поправляя хватку на руле. Пот уже стекал по спине, а мы ещё не доехали до угла.
Она потянулась вверх, собирая волосы в свободный пучок, обнажив длинную линию шеи. Её майка, влажная от жары, прилипла к груди, и сквозь ткань проступили соски, будто нарочно дразня меня.
— Ты там в порядке? — спросила она, заметив, как я стиснул челюсть сильнее, чем руль.
— Ага, — буркнул я, не отрывая глаз от дороги. — Просто жарко.
— Переживёшь, — ответила она, лениво скрестив ноги. — Хотя ты держишь руль, будто хочешь его задушить.
Я чуть расслабил руки.
Джен лишь ухмыльнулась. — Ты лучше, чем я думала. Плавные движения. Прямо прирождённый водитель.
— Спасибо.
— И, — добавила она, оглядывая меня с ног до головы, словно впервые, — ты неплохо вырос. Детская мордашка куда-то пропадает.
Уши вспыхнули моментально.
Мы катили по городу, окна опущены, но ветер почти не спасал. Юбка Джен плотно обтягивала бёдра, босая нога постукивала в такт музыке, льющейся из магнитофона. Она почти не давала указаний — просто сидела рядом, будто мы на прогулке.
— У тебя хорошие инстинкты, — сказала она. — Расслабленные плечи, уверенный взгляд. Это даже… сексуально.
Я моргнул. — Сексуально?
Она даже не посмотрела на меня. — Не делай из этого трагедию.
Поздно, подумал я.
Потом она указала вперёд. — Давай на трассу. Ты готов.
— Уверена?
— Уверена. Доверяй мне.
Я выехал на съезд, осторожно, но спокойно. Машина ожила, дорога под колёсами стала гладкой. Окна были открыты, её волосы развевались, а запах — смесь нагретой солнцем кожи, кожаных сидений и её сладких духов — заполнил салон.
— Отлично справляешься, — сказала она, улыбаясь в поток ветра. — Вот что бывает, когда у тебя классный инструктор.
Я бросил взгляд на её ноги. Не смог удержаться. Юбка задралась выше, а соски всё ещё проступали сквозь майку, как с самого начала поездки.
— Я заметила, — сказала она спокойно.
Я резко вернул глаза на дорогу.
— Ничего страшного, — добавила она. — Тебе восемнадцать, это нормально. И, знаешь… мне это даже нравится.
Она дала тишине повисеть, а затем кивнула на съезд.
— Следующий. Поигрались — теперь давай парковаться.
Я чуть не поперхнулся. — Что?
— Параллельная парковка, Ромео. Не возбуждайся.
Я включил поворотник, стараясь казаться невозмутимым, но внутри всё кипело. Кондиционер не работал с самого выезда, и машина превратилась в раскалённую духовку. Пот стекал по спине, рубашка липла к телу, а руль был слишком горячим, чтобы держать его комфортно.
— Эта машина как сауна, — пробормотала тётя Джен, обмахиваясь рукой. — Я сейчас растаю.
Она высунула голову в открытое окно, позволяя ветру растрепать волосы, после чего небрежно завязала их в свободный узел.
— Вон там, — указала она. — За деревьями есть площадка, заезжай туда.
Я заметил гравийную стоянку и плавно направил машину, шины захрустели по камешкам. Пустое место, только деревья по краю и тяжёлая тишина, от которой жара казалась ещё невыносимее.
— Ну, давай, — сказала она, выпрямляясь. — Посмотрим, сможешь ли ты припарковаться, не опозорившись.
Я выровнял машину, медленно сдал назад и повернул слишком рано.
Джен тихо рассмеялась. — Слишком быстро. Слишком торопишься. Выезжай.
Я попробовал снова. На этот раз слишком поздно. Чертыхнулся себе под нос.
И тут почувствовал, как она шевельнулась на сиденье. Тётя наклонилась ко мне, её голос стал мягким, почти заговорщическим.
— Давай помогу, — сказала она.
Её рука скользнула поверх моей на руле — лёгкая, но уверенная. Грудь прижалась к моему плечу, и я почувствовал её тепло, мягкость, как она невзначай трётся о меня. Я замер, не в силах пошевелиться.
Она не отстранилась, не отпрянула. Просто вела мои руки, медленно поворачивая руль вместе со мной. Её щека была так близко к моей, что я чувствовал тепло её дыхания на своей челюсти. Каждый сантиметр её тела, такой тёплый и близкий, сводил с ума.
— Хорошо, — прошептала она. — Вот так. Чувствуешь, как плавно?
Я сглотнул, горло пересохло. — Ага.
Она ещё мгновение оставалась прижатой ко мне, а потом медленно отстранилась, позволяя мне завершить манёвр. Машина мягко встала на место.
Я припарковался. Ладони вспотели. Сердце колотилось в горле.
Джен посмотрела на меня, лениво улыбнувшись, будто ничего особенного не произошло.
— Неплохо, — сказала она. — Совсем неплохо.
Потом она потянулась, провела рукой по волосам и тихо вздохнула.
Солнце уже начало садиться, золотой свет пробивался сквозь лобовое стекло, и всё вокруг затихло, кроме стука моего сердца.
Она повернулась ко мне всем телом, её колено снова задело моё — на этот раз явно не случайно. Тётя наклонилась ближе, очень близко. Её лицо было в паре сантиметров от моего.
— Ты весь день пялишься на мои ноги, — сказала она, голос мягкий, с дразнящей ноткой. — И на грудь. Я чувствовала твой взгляд.
Я застыл. — Я… я не… ну, может, чуть-чуть…
Она улыбнулась. — Ничего страшного, Джонни. Я же сказала, мне это нравится.
Я попытался рассмеяться, но горло пересохло. Всё тело гудело, а джинсы спереди натянулись так, что скрывать это было бесполезно.
— Ты такой чертовски стеснительный, — пробормотала она, глядя мне в глаза. — Это даже мило.
— Я… не знаю, что сказать…
Улыбка её стала глубже, а рука легла мне на плечо, легко, почти невесомо.
— И не надо ничего говорить. Просто… сиди и дай мне полюбоваться, как ты ёрзаешь.
Её дыхание, тёплое, коснулось моей щеки. Голос стал ещё ниже, почти шёпотом.
Я сглотнул, сердце колотилось. — Я… никогда так не чувствовал.
— Знаю, — прошептала она, её пальцы слегка скользнули вверх по моему бедру. — Это и делает всё таким сладким.
Она отстранилась всего на сантиметр, глядя на меня с той же спокойной, сексуальной улыбкой.
А я сидел, нервный, напряжённый, возбуждённый так, что едва мог дышать.
Её лицо было так близко, что я чувствовал тепло её дыхания. Сердце билось, как молот.
И тут она наклонилась и поцеловала меня. Медленно, мягко — всего пару секунд, но это ударило, как молния. Её губы двигались по моим, тёплые, осторожные, будто она не торопилась, пробуя меня на вкус.
Когда отстранилась, она не отодвинулась далеко. Её глаза всё ещё смотрели в мои.
— Надо ехать, — прошептала она. — Пока мы не сделали что-то…
Я сглотнул. — Что-то, что нельзя отменить?
Она не ответила сразу. Её взгляд скользнул вниз, туда, где джинсы уже не скрывали моего возбуждения. Рука последовала за взглядом — медленно, легко скользнула по бедру, остановившись в сантиметре от паха. Я чувствовал тепло её пальцев сквозь ткань. Член был твёрдым, как камень, и это было невозможно скрыть.
— Ты возбуждён, — сказала она тихо, с лёгкой улыбкой.
Я моргнул, растерянный. — Я… да… не хотел…
Она снова наклонилась, её голос прозвучал низко у самого уха.
— Не только ты, — прошептала она. — Я сейчас такая мокрая, Джонни.
Я обомлел, в животе всё перевернулось. Дыхание остановилось.
Она чуть отстранилась, глядя на меня — глаза тёплые, щёки раскраснелись, пальцы всё ещё лежали на моём бедре.
Мы перешагнули точку, где ещё можно было притворяться. Точку, где можно было остановиться.
Мы сидели в машине, окна опущены, а заходящее солнце заливало салон мягким золотым светом. Жара всё ещё давила, воздух был густым, пропитанным запахом нагретой кожи и её духов — сладких, с лёгкой мускусной ноткой. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Она была рядом — спокойная, но её близость обжигала, словно ток, пробегавший по коже.
И вдруг мы поцеловались снова. Никаких сомнений, никаких пауз. Её губы, тёплые и мягкие, прижались к моим с жадностью, которой я не ожидал. Они двигались уверенно, то слегка прикусывая, то раскрываясь, позволяя её языку скользнуть глубже, исследуя мой рот. Я ответил, дрожа от волнения, но полностью отдаваясь этому моменту. Её рука, тёплая и смелая, снова скользнула к моему паху, на этот раз без намёков — пальцы уверенно легли на член, ощущая его твёрдость через джинсы. Она погладила медленно, с лёгким нажимом, и я задохнулся, уткнувшись в её губы, стон сорвался сам собой. Ткань джинсов натянулась ещё сильнее, и каждое её движение пальцев посылало волны жара по всему телу.
Она отстранилась лишь чуть, прервав поцелуй, но её лицо оставалось так близко, что я чувствовал тепло дыхания. Голос был низким, с хрипотцой, полной желания.
— Это твой первый раз… с девушкой? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
Я попытался ответить спокойно, но вышло только невнятное заикание, предательски выдавшее мою неловкость.
Она улыбнулась, уголки губ дрогнули, а в глазах мелькнула искра — смесь нежности и чего-то дикого, необузданного. Её рука, всё ещё лежащая на моём паху, сжала член чуть сильнее, пальцы обхватили его через ткань, медленно поглаживая, будто изучая каждый скрытый от глаз изгиб.
— Так и думала, — прошептала она, и её голос дрожал от возбуждения. — Чёрт, Джонни, это меня так заводит… Я могу стать твоей первой.
— Д-да, — выдавил я, задыхаясь. Горло пересохло, а сердце билось так, будто вот-вот разорвётся.
Она замерла, оставив между нами лишь крохотное расстояние, чтобы заглянуть в глаза. Её взгляд был глубоким, почти гипнотическим, словно она искала во мне подтверждение. Пальцы всё ещё лежали на моём паху, слегка сжимая, и я чувствовал, как её тепло проникает сквозь джинсы, усиливая моё желание до предела. Она медленно провела большим пальцем по всей длине, от основания до кончика, и я невольно выгнулся, стиснув зубы, чтобы не застонать громче.
— Ты точно этого хочешь? — спросила она, её голос был мягким, но с ноткой серьёзности, будто она давала мне последний шанс отступить.
Я кивнул, грудь сжало от напряжения. — Да. Точно.
Она посмотрела на меня ещё секунду, потом её губы изогнулись в мягкой, понимающей улыбке, полной обещаний. Она откинула голову назад, позволяя волосам рассыпаться по плечам, и открыла дверь.
— Пойдём, — сказала она, её голос был хриплым, пропитанным тем же желанием, что горело во мне.
Она вышла из машины, её фигура вырисовывалась в угасающем свете заката. Бёдра покачивались, когда она направилась к заднему сиденью, движения были спокойными, уверенными, но в них чувствовалась скрытая энергия, словно она знала, что сейчас произойдёт. Юбка слегка задралась, обнажая верхнюю часть бедра, и я поймал себя на том, что не могу отвести взгляд. Я выбрался следом, ноги дрожали, тело ныло от желания, но я был готов — готов к тому, что уже не остановить.
Тётя Джен ждала, раскинувшись на тёплой кожаной обивке заднего сиденья. Юбка задралась до талии, обнажив промокшие трусики, тонкая ткань которых обтягивала набухшие губы её киски, с тёмными пятнами от возбуждения. Бёдра блестели от пота, а воздух в салоне пропитался сладковатым, цитрусовым ароматом её духов, который с того дня стал для меня ассоциироваться исключительно с сексом и действовал лучше любой виагры.
Взгляд тёти, голодный и жадный, будто готов был поглотить целиком, частично так точно.
— Долго же ты, — выдохнула она, голос дрожал от жара. — Я вся извелась.
Я наклонился, и тётя тут же схватила моё лицо, впиваясь в губы жёстким, открытым поцелуем. Язык её проник глубоко, требуя, забирая всё, что хотел. Пальцы уже тянули рубашку, стаскивая её через голову, словно та мешала.
Затем Джен откинулась и сорвала с себя майку, открывая моему взору именно то, чего я желал все последние часы.
Грудь, тяжёлая и полная, колыхнулась, блестя от пота. Соски, тёмные и твёрдые, торчали, маня. Я замер, не в силах отвести взгляд, пока тётя не схватила за затылок и не притянула мой рот к своей груди.
— Пососи их, — шепнула она. — Хочу чувствовать твой славный ротик.
Губы сомкнулись вокруг одной горячей горошины, язык медленно обвёл вокруг, затем лаская кончик. Пальцы Джен погрузились в мои волосы, стон сорвался с её губ, а бёдра прижались ближе, ища контакта. Я всосал сильнее, играя языком, затем перешёл к другой груди. Спина её выгнулась, голос стал хриплым, почти рычащим.
— Боже, да… вот так…
Рука тёти скользнула вниз, поймала мою ладонь и направила между влажных и скользких бёдер.
— Потрогай меня, Джонни, — шепнула она. — Почувствуй, какая я мокрая.
Пальцы проскользнули под трусики, и я чуть не задохнулся. влагалище оказалось насквозь мокрым, горячим, губы полными и скользкими, обрамлёнными мягкими тёмными завитками. Тётя тихо зашипела, когда пальцы скользнули по её клитору.
— М-м, боже… да, потри мне его хорошенько…
Я аккуратно схватил набухший бугорок и начал массировать медленными кругами, ощущая липкую влагу. Бёдра тётя тут же задвигались навстречу, словно втираясь в руку.
— Да, племяш… вот так… о, чёрт, прямо там…
Два пальца скользнули внутрь. Ноги тёти раздвинулись шире, лоно сжалось, тугое и трепещущее, обволакивая влагой. Бёдра дёрнулись, дыхание сбилось, пока губы её целовали шею, оставляя горячие следы.
— Трахай меня пальцами, мальчик, да, вот так… — выдохнула она, голос сорвался. — Загни их… боже, да, там, прямо там…
Тело её задрожало. Большой палец продолжал тереть клитор, а пальцы внутри загибались с каждым движением туда и обратно, трахая тётю. Стоны становились громче, бёдра толкались навстречу, требуя большего.
— Не останавливайся, Джонни… о, боже… да, да, да… я кончаю…
Крик её был громким, надрывным. Стенки сжались вокруг пальцев, бёдра дёрнулись, и оргазм накрыл её, сильный, пульсирующий во всём теле. Влага стекала по моей руке, ноги дрожали, пока наслаждение прокатывалось по телу волнами. Тётя вцепилась в меня, дыхание было рваным, глаза закрыты, губы приоткрыты.
— Чёрт… — выдохнула она. — Чувствуешь, какая я мокрая?
Она взяла мою руку, поднесла ко рту и медленно облизала пальцы, смакуя вкус. Затем наклонилась и поцеловала — медленно, глубоко, язык был тёплым и уверенным.
— А теперь снимай штаны, племянник — шепнула тётя. — Хочу, чтобы первой ты трахнул свою тётушку.
Я стянул джинсы быстро, задыхаясь, сердце колотилось. Член вырвался наружу — твёрдый, пульсирующий, горячий в душном воздухе салона.
Джен оседлала меня, грудь её, влажная от пота, колыхалась, соски торчали, твёрдые, как камни. Пальцы зацепили резинку трусиков, и она медленно стянула их, не отрывая взгляда. вагина блестела в свете заката — мокрая, открытая, обрамлённая тёмными волосами.
Она снова поцеловала, рука обхватила член, медленно поглаживая, растирая его по влажным губам своего влагалища, покрывая ствол её соком. Каждое движение было мучительно медленным, дразнящим, и я стонал, чувствуя, как тепло её обволакивает головку.
— Ты идеален, настоящий красавчик — шепнула тётя Джен, её голос дрожал от желания. — И весь мой.
Она направила мой член и начала медленно опускаться, сантиметр за сантиметром, с мучительной неторопливостью. Её лоно обхватило меня, тугое, скользкое, горячее, заставляя всё тело напрячься от наслаждения. Мы оба застонали, когда она полностью опустилась, принимая член в себя.
— Ох, боже… — выдохнул я, вцепившись в её бёдра. — тётя Джен…
Она улыбнулась, дыхание сбилось. — Чувствуешь? Твой член скользит во мне, и я возьму каждый его сантиметр.
Бёдра тёти начали двигаться — медленно, с влажными звуками, туго охватывая мой ствол, опускаясь до самого основания, её клитор тёрся о мой лобок с каждым движением. Груди колыхались, пот выступил вдоль ключиц, блестя в тусклом свете. Она заметила, что я теряю контроль, и замедлила ритм, растягивая удовольствие.
— Не кончай пока, — выдохнула она, задыхаясь. — Хочу кончить ещё раз… потерпи ради меня, малыш.
— Постараюсь, — выдавил я, уже дрожа. — Чёрт, ты такая…
— Да? — прошептала она, дыхание прерывалось. — Нравится, какая я мокрая и горячая для тебя?
— Я чувствую всё, — простонал я. — Ты такая тугая… о, чёрт…
Она двигалась медленно, но уверенно, постепенно ускоряя темп, втираясь глубже. Дыхание её стало чаще, бёдра закручивались сильнее, плавнее, ритм становился всё плотнее. Руки тёти легли на мои плечи, взгляд поймал мой, не отпуская.
— Держись, малыш, — шепнула она, голос дрожал. — Я близко… чёрт, да… ты такой классный.
Я вцепился в её бёдра, толкаясь навстречу, стараясь угнаться за ритмом.
— Тётя Джен… я пытаюсь, клянусь… только не останавливайся… — выдохнул я.
Темп её движений стал отчаянным. Она начала насаживаться резче, громче, движения стали хаотичными, шлепки кожи и хлюпающие звуки её киски наполнили машину. Всё вокруг стало влажным, первобытным, полным нашего желания.
Лицо тёти исказилось от наслаждения, стоны стали низкими, почти звериными.
— Боже… вот так… да, да… я кончаю… мальчик мой… ЧЁРТ, ДА!
Она закричала, вбивая бёдра вниз и замирая, пока тело сотрясалось в оргазме. Её влагалище сжалось, пульсируя, заливая меня влагой с каждым спазмом. И это добило меня.
— Джен… боже… я кончаю… — выкрикнул я.
— Да… да… кончи в меня… заполни меня… давай, малыш… — стонала она.
Я взорвался внутри, член пульсировал, бёдра дёргались бесконтрольно. Тело сковало, пока я изливался в неё, волна за волной, горячо и густо. Она продолжала двигаться, всё ещё дрожа, выжимая каждую каплю наслаждения.
Пока мы не рухнули друг на друга, задыхаясь, пропитанные потом, выделениями друг друга и пропитанные ощущением шикарного секса. Член наконец выскользнул с влажным звуком, мы оба были мокрыми, опустошёнными.
Тётя наклонилась и поцеловала меня — мягко, с прерывистым дыханием, липко.
— Ну… — шепнула она, убирая волосы с моего лица. — Как тебе твой первый раз?
Я выдал ошалелый, глупый смешок. — Боже, тётя… это было… чёрт…
Она лениво ухмыльнулась и потянулась за трусиками, медленно натягивая их, дразняще давая мне последний взгляд между ног, прежде чем ткань скрыла всё. Майка липла к груди, соски всё ещё проступали сквозь влажную ткань.
Она поправила волосы, бросила взгляд на часы и вздохнула.
— Пора возвращаться. Твоя мама, небось, уже гадает, где мы.
— Ага… — пробормотал я, всё ещё в прострации.
Она перебралась на переднее сиденье, скрестив ноги, будто ничего не произошло.
Рука легла на моё бедро. Тётя повернулась, глаза искрились весельем.
— Это останется между нами, Джонни.
Я кивнул. — Конечно.
Она поцеловала меня ещё раз — медленно, сладко.
— И тебе всё ещё нужно пару… уроков вождения.
Я сглотнул, сердце всё ещё колотилось. — Да, — сказал я. — Очень нужно.
Она улыбнулась и сжала моё бедро.
— Хорошо. Потому что я с тобой ещё не закончила.