Лиза сидела на жёсткой скамейке в участке, пялясь на обшарпанные стены и пытаясь не расплакаться. Ей только стукнуло 20, а она уже вляпалась по полной. Вечеринка у Юльки после закрытия сессии закончилась эпичным провалом: подруга подбила её на спор — стащить бутылку “Мондоро” из магазина. Лиза, высокая, с точёной фигуркой и длинными тёмными волосами, которые сейчас спутались от нервов, хихикая от пары коктейлей, сунула бутылку под куртку. На выходе её тут же поймал охранник. Через полчаса приехали менты, и вот она уже слушает, как какой-то капитан нудит про “мелкое хищение” и “административку”.
Телефон был её единственным шансом. Родители умотали в Дубай на две недели, дома только Дима, младший брат. Лиза набрала его номер, шепча в трубку:
— Дим, я влипла. В ментовке сижу. Приезжай, вытащи меня, пожалуйста.
— Ты серьёзно? — голос 18-летнего Димы был сонный, но с ноткой злорадства. — Это что, спёрла что-то?
— Да неважно, просто приезжай! Денег возьми, тысяч двадцать, я отдам потом.
Через час Дима заявился — худощавый, с растрёпанными светлыми волосами, в своей дурацкой толстовке с капюшоном и рюкзаком на плече. Лиза видела через прутья перегородки, как он подошёл к дежурному, сунул ему что-то в руки, и тот махнул рукой — мол, забирай свою сеструху. Никаких протоколов, никаких вопросов — всё по-тихому. Лизу выпустили, и она, понурив голову, поплелась за братом к такси, чувствуя, как её стройные ноги в джинсах дрожат от усталости.
Весь путь до таунхауса прошёл в тишине. Такси катило по ночному пригороду, фары выхватывали куски дороги, а Лиза сидела, уткнувшись в окно, и проклинала себя за тупость. Её симпатичное лицо с аккуратным носиком и большими глазами сейчас было бледным от стресса. Дима, наоборот, выглядел расслабленным — его тощие плечи в толстовке слегка сутулились, а светлые волосы — весь в маму — торчали из-под капюшона. Он пялился в телефон и время от времени хмыкал, будто сдерживал смех.
Когда они вылезли из машины и зашли в просторный холл их дома, Дима наконец открыл рот:
— Ну ты влипла, сеструха. Хорошо, что я рядом оказался, а то бы щас в камере фоткалась на память.
— Заткнись, Дим, — буркнула Лиза, сбрасывая кроссы. Её длинные волосы упали на лицо, и она нетерпеливо их откинула. — И родителям ни слова, понял? Мне этот цирк не нужен.
Она уже шагнула к лестнице, мечтая свалиться в кровать, но Дима вдруг перехватил её за руку своими длинными пальцами.
— Погоди-ка, — он достал телефон и ткнул в экран. — Вытащил я тебя не за спасибо. Почти стольник из моей заначки ушло, между прочим. Ты мне теперь должна.
— Должна? — Лиза обернулась, нахмурившись, её карие глаза сузились. — Я же сказала, отдам потом. Чё ты гонишь?
Дима ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы, и включил видео. На экране — мутная картинка: коридор участка, Лиза сидит на скамейке за решёткой, нервно теребит рукав и бормочет что-то смотря в сторону снимающего телефона, который в тот момент, скорее всего, был в кармане на широкой лямке рюкзака. Потом слышно, как дежурный говорит: “Забирай свою воровку”, и Дима отвечает: “Ща, уже уходим”. Запись короткая, секунд тридцать, но этого хватало, чтобы всё стало ясно.
— Ты снимал, что ли? — Лиза уставилась на него, её голос дрогнул, а стройная фигура напряглась. — Удали это сейчас же!
— Не, Лиз, это мой козырь, — Дима отступил назад, держа телефон повыше. — Представь, что папа скажет, если это увидит. Или мама — тебя же на год карманных лишат, а экзамены придётся самой сдавать!
— Ты совсем охренел? — Лиза шагнула к нему, но Дима увернулся, продолжая скалиться.
— Я тебя спас, бабки потратил, а ты мне даже “спасибо” не сказала. Надо бы долг отработать, сеструха.
— Отработать? — Лиза замерла, её лицо побледнело ещё больше. — Ты о чём вообще?
— О том, что мелкий брат тебя выручил, а ты теперь будешь выручать меня, — Дима подошёл ближе, глядя на неё своими серо-зелёными глазами. — Или это видео завтра у папы в телеге окажется. Решай быстро.
Лиза стояла посреди холла, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Дима смотрел на неё сверху вниз, хотя был ниже ростом — его серо-зелёные глаза блестели от наглости. Телефон он всё ещё держал в руке, будто козырь в дурацкой игре.
— Ты чё, Дим, реально больной? — выдавила Лиза, её голос сорвался. — Удали это и вали спать.
— Не, сеструха, так не пойдёт, — Дима шагнул ближе, ухмыляясь. — Я тебя из дерьма вытащил, почти стольник выложил. Это ты мне теперь по гроб должна. Так что давай, отработай, а то папе завтра кино пришлю.
— Да пошёл ты! — Лиза дёрнулась назад, но Дима жёстко схватил её за запястье своими длинными пальцами. Для худощавого 18-летнего парня хватка у него была неожиданно сильной.
— Не выёживайся, Лиз, — он потянул её к себе, почти прижимая к стене. — Ты ж у нас красотка, вон какая фигурка, а я тут один мучаюсь. Помоги мелкому брату, раз он тебя спас.
— Ты извращенец, Дим! — Лиза попыталась вырваться, но он только сильнее сжал руку, а второй прижал телефон к её лицу, где видео всё ещё было на паузе.
— А ты воровка, сестра. И что хуже, а? Давай по-быстрому, и я забуду про запись. Или хочешь, чтобы мама с папой узнали, какая ты “умница”?
Лиза замерла. Её карие глаза метались по его лицу, ища хоть намёк на шутку, но Дима был серьёзен, как никогда. Она сглотнула, чувствуя, что выхода нет. Длинные волосы упали ей на лицо, и она не стала их убирать — будто это могло спрятать её от стыда.
— Чё тебе надо? — наконец выдохнула она, голос дрожал.
— Для начала сядь сюда, — Дима кивнул на диван в углу холла и потянул её за собой. — И не строй из себя целку, Лиз. Я ж твой брат, знаю, что ты не такая.
Он плюхнулся на диван, всё ещё держа её за руку, и жёстко потянул вниз, заставляя опуститься перед ним на колени. Лиза сжала кулаки, её стройная фигура напряглась, но сопротивляться дальше было бессмысленно. Мелкий гадёныш поймал её в ловушку, и она это понимала.
Лиза стояла между его разведённых ног, чувствуя, как её пальцы дрожат, сжимая ткань джинсов. Дима возвышался над ней, его тощие плечи выглядели значительно шире в таком неожиданном ракурсе, а серо-зелёные глаза блестели в тусклом свете лампы, что стояла в углу холла. Он засунул телефон в карман джинсов, расстегнул молнию на своей толстовке, снимая. А затем стянул футболку, обнажая худой, но к удивлению старшей сестры, давно не видевшей брата без одежды, очень даже тренированный торс с заметными мышцами груди и пресса. Только в этот момент она вспомнила, что он уже больше двух лет ходит в какую-то секцию, но хоть убей, не представляла, какую именно.
— Ну чё, Лиз, не тяни, — сказал он, голос его был низким, с хрипотцой, будто он сам не до конца верил, что это происходит. — Давай, снимай свою футболку.
Лиза сглотнула, её горло пересохло. Она подняла взгляд, пытаясь найти на его лице хоть каплю сомнения, но наткнулась только на наглую ухмылку. Её руки нехотя потянулись к краю обтягивающей футболки. Ткань скользнула вверх, обнажая плоский живот, а затем и кружевной лифчик, нежно-розовый, который она надела утром, даже не думая, что день закончится вот так. Футболка упала на пол, и прохлада холла коснулась её кожи, заставив соски под тонкой тканью напрячься.
Дима шумно выдохнул, его взгляд пробежался по её телу, задерживаясь на изгибах талии и мягких округлостях груди. Он наклонился ближе, и протянул руку, проведя пальцами по её плечу, спуская одну бретельку лифчика вниз.
— Вот так уже лучше, — пробормотал он, а затем схватил её за волосы на затылке, не слишком больно, но достаточно уверенно, чтобы заставить посмотреть ему в глаза. — А теперь давай дальше, сеструха. Ты же не хочешь, чтобы я сам всё сделал.
Лиза стиснула зубы, её карие глаза вспыхнули злостью, но она понимала, что он не отступит. Её пальцы, дрожа, потянулись к поясу его джинсов. Ремень был расстёгнут быстро, пуговица поддалась с лёгким щелчком, молния заскрежетала, и вот уже её взору предстали тёмно-синие боксеры, которые натянулись от того, что было внутри. Дима помог ей, стянуть джинсы и трусы до колен, и его член, уже твёрдый, вырвался наружу — довольно длинный, но не толстый, обрезанный, с тёмно-розовой головкой, блестящей от предвкушения.
— Ну же, Лиз, — он подтолкнул её голову ближе, его пальцы запутались в её длинных тёмных волосах. — Покажи, какая ты благодарная.
Лиза закрыла глаза, стараясь отгородиться от реальности, и нехотя приоткрыла губы, чувствуя, как её дыхание дрожит от напряжения. Кончик его члена коснулся её языка — горячий, почти обжигающий, с лёгким солоноватым привкусом и резким мускусным запахом, который ударил в нос, смешиваясь с ароматом его пота. Она медленно провела языком по гладкой, натянутой коже головки, ощущая, как она пульсирует в ответ. Дима издал низкий, гортанный стон, его пальцы в её длинных тёмных волосах сжались сильнее, спутывая пряди, и он толкнулся вперёд, заставляя её взять глубже. Лиза напряглась, подавляя рвотный рефлекс — головка упёрлась в мягкое нёбо, а её губы растянулись вокруг его ствола, ощущая каждую вену, каждый изгиб.
— Да, вот так, Лиз, — прохрипел он, голос его был хриплым, срывающимся от возбуждения. Он начал контролировать её движения рукой — медленно, но настойчиво, словно пробовал её на прочность. Каждый толчок сопровождался влажным, чавкающим звуком, который эхом отдавался в пустом холле таунхауса, смешиваясь с его тяжёлым дыханием и скрипом паркета под её коленями. Лиза вцепилась в его ноги, ногти впились в кожу, оставляя небольшие следы. Она пыталась дышать носом, но каждый его рывок сбивал ритм, заставляя её глотать воздух короткими рваными вдохами.
Дима нарастил темп, движения его руки стали резче, увереннее. Её рот наполнился слюной, которая стекала по подбородку, смешиваясь с его вкусом, и тонкая струйка капнула на её колени, пачкая джинсы. Он вдруг замер, удерживая её голову на месте, и Лиза ощутила, как его член напрягся ещё сильнее, пульсируя у неё во рту. Она открыла глаза, встретившись с его взглядом — серо-зелёные зрачки блестели от удовольствия, а губы кривились в довольной ухмылке.
— Ещё немного, сеструха, — пробормотал он, и снова начал двигаться, теперь медленнее, растягивая момент. Его рука отпустила волосы и скользнула вниз, к её шее, слегка сжимая, пока он наслаждался её вынужденной покорностью. Лиза чувствовала, как её челюсть начинает ныть, как язык немеет от постоянного давления, но продолжала, стараясь не думать о том, что это её брат, тот самый Дима, который ещё буквально вчера ныл на весь дом из-за сломанного геймпада.
Через пару минут он резко выдернул член из её рта, оставив за собой тонкую ниточку слюны, что тянулась от её припухших губ к блестящей головке. Лиза кашлянула, вытирая рот тыльной стороной ладони, её грудь вздымалась от учащённого дыхания. Она думала, что это конец, но Дима не дал ей передышки. Он схватил её за плечи своими сильными ладонями, рывком поднял на ноги и толкнул к дивану. Лиза споткнулась, упала на мягкие подушки спиной, её длинные волосы разметались по серой обивке, а сердце заколотилось ещё сильнее от внезапности.
— Не расслабляйся, Лиз, — бросил он, наклоняясь над ней. Его тренированное тело нависло сверху, и она ощутила жар, исходящий от него, смешанный с резким запахом его дезодоранта. Дима ухватился за пояс её джинсов, рванул молнию вниз с резким скрежетом и одним движением стянул их вместе с трусиками до щиколоток. Ткань зацепилась за её кроссовки, и он нетерпеливо дёрнул ещё раз, скидывая всё на пол. Её ноги — длинные, стройные, с лёгким загаром — задрожали от внезапного холода, а между ними открылась аккуратно подстриженная полоска тёмных волосков, чуть влажных от невольного возбуждения, которое она ненавидела в себе в этот момент. Её кожа покрылась мурашками, и она инстинктивно попыталась сжать бёдра, но Дима не дал — он развёл её колени в стороны, не грубо, но уверенно. Наклонился, нависая над старшей сестрой.
Его дыхание обожгло Лизе шею, когда он наклонился ещё ближе, почти касаясь её губами. Одной рукой он потянулся к её груди, отодвинул кружевной край лифчика, обнажая мягкую округлость с розовым соском, который уже стоял торчком. Дима сжал его между большим и указательным пальцами, слегка крутанув, и Лиза невольно выгнулась, издав тихий всхлип — смесь боли и странного тока, что пробежал по её телу. Он ухмыльнулся, заметив её реакцию, и продолжил мять её грудь, перекатывая сосок в пальцах, пока тот не стал максимально твёрдым и почти болезненно чувствительным.
— Нравится, да? — поддразнил он, его голос был пропитан самодовольством. Лиза стиснула зубы, отвернув голову в сторону, но он не остановился. Его вторая рука скользнула вниз, к её животу, прошлась по гладкой коже, задержалась на пупке, а затем спустилась ещё ниже. Он провёл пальцами по её складкам, ощущая влагу, и издал довольный смешок. — А ты уже готова, Лиз. Не ожидал.
Она хотела огрызнуться, но слова застряли в горле. Его джинсы уже были спущены до колен, и он нетерпеливо пнул их в сторону, оставшись в одних боксерах, которые тут же последовали за остальной одеждой. Его член стоял твёрдо, длинный, с розовой головкой, блестящей от капель, что выступили на кончике. На мгновение девушка поймала себя на мысли, что её некогда мелкий братик, незаметно для неё, вырос в горячего парня. Он взял член в руку, провёл по всей длине, словно дразня её, и наклонился обратно к Лизе.
Сначала он не спешил. Провёл головкой по её влажным складкам, вверх-вниз, слегка надавливая, но не входя, пока она не начала ёрзать от напряжения. Её бёдра невольно дёрнулись навстречу, и она тут же себя за это возненавидела. Дима заметил, ухмыльнулся шире и наконец толкнулся вперёд, резко, одним движением входя до конца. Лиза вскрикнула — от неожиданности, от лёгкой боли, пронзившей её, и от тягучего жара, что тут же растёкся внутри, заполняя всё тело. Он был груб, но не хаотичен: каждый толчок был глубоким, размеренным, его бёдра шлёпались о её кожу с влажным звуком, а диван скрипел под их весом, пружины жалобно поскрипывали в такт.
Он наклонился ниже, прижимаясь к ней всем телом, его грудь тёрлась о её лифчик, а горячее дыхание обдавало ухо. Лиза чувствовала, как его пот капает ей на шею, как его руки скользят по её бокам, сжимая талию, оставляя красноватые следы на коже. Он двигался ритмично, то ускоряясь, то замедляясь, словно играя с ней. В какой-то момент он приподнялся на руках, глядя ей в лицо, и его движения стали резче, глубже — она ощущала каждый сантиметр, каждый рывок, как он заполняет её, растягивает, заставляя тело дрожать против её воли.
Её предательство началось незаметно. Сначала лёгкое тепло внизу живота, потом судорожное сжатие мышц, которое она не могла контролировать. Волна дрожи пробежала от её поясницы к кончикам пальцев, и она закусила губу до крови, чтобы не застонать. Но Дима заметил — его глаза сузились, он наклонился к её уху и прошептал:
— Давай, Лиз, не держись, я же вижу.
Он ускорился, его толчки стали чаще, сильнее, диван затрясся под ними, а подушки съехали в сторону. Лиза сжала кулаки, её ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы, но тело уже не слушалось. Она выгнулась, чувствуя, как жар внутри нарастает, как он сжимает её в тиски, и наконец её накрыло — резкий, почти болезненный оргазм, от которого она задрожала всем телом, а из горла вырвался сдавленный хрип. Дима засмеялся, коротко и хрипло, и продолжил, не давая ей опомниться.
Он сменил позу — схватил её за бёдра, притянул к краю дивана, так что её ноги повисли в воздухе, и вошёл снова, теперь стоя на коленях. Его пальцы впились в её кожу, оставляя красные пятна, а угол проникновения изменился, заставляя её чувствовать его ещё острее. Лиза вцепилась в обивку дивана, её пальцы скользили по ткани, пока он двигался, наращивая темп. Его дыхание стало прерывистым, пот стекал по его вискам, капал на её живот, смешиваясь с её собственной влагой. Он наклонился, схватил её за грудь, сжал сильнее, чем раньше, и она снова вскрикнула, чувствуя, как сосок пульсирует под его пальцами.
Прошло ещё несколько минут — долгих, тягучих, наполненных звуками их тел, скрипом дивана и жаркими стонами. Дима вдруг замедлился, его движения стали ленивыми, глубокими, словно он растягивал удовольствие. Он провёл рукой по её животу, размазывая пот, и снова ускорился, теперь уже без остановки. Лиза чувствовала, как он напрягается, как его член внутри неё становится ещё твёрже, и поняла, что он близко. Она попыталась отстраниться, но он прижал её бёдра к себе, не давая шевельнуться.
В последний момент он всё же выдернул член, издав низкий рык, и кончил ей на живот. Горячие белые струи брызнули на кожу, одна попала на грудь, другая стекла по изгибу талии к пупку, оставляя липкие дорожки. Он сделал ещё пару движений рукой, выжимая последние капли, которые упали ей на бедро, и наконец отстранился, тяжело дыша. Его поджарый торс блестел от пота, светлые волосы прилипли ко лбу, а лицо раскраснелось.
Лиза лежала неподвижно, глядя в потолок, грудь вздымалась, а липкая влага на коже остывала, оставляя ощущение грязи и пустоты. Её ноги всё ещё дрожали, джинсы валялись где-то на полу, а лифчик сбился в сторону, обнажая грудь. Дима встал, вытер пот со лба рукавом толстовки, валявшейся рядом, и натянул боксеры, затем джинсы. Он застигнулся, бросив на неё короткий взгляд.
— Долг закрыт, Лиз, — сказал он, голос всё ещё был хриплым, но уже спокойным. — Но запись я пока оставлю. Мало ли что.
Он развернулся и пошёл к лестнице, оставив её одну. Лиза медленно села, подтянув колени к груди, и сжалась в комок на диване. Её пальцы дрожали, когда она натянула джинсы обратно, не глядя на липкие пятна на коже. Слёзы жгли глаза, но она не дала им пролиться — только сидела, слушая, как его шаги затихают на втором этаже, и проклинала себя за всё, что сегодня произошло.